Это странная и поразительная постановка, от начала до конца. Часовой монолог Йоми Кодэ показывает человека, обращающегося к своему отсутствующему кузену о семейной тайне, и создает огромную силу, поскольку он распространяется на историю семейного горя, представленную специально как черная травма, но также с универсальностью.

Джуниор (Дэвид Йонссон) начинает говорить с Эйд почти на середине предложения. Мать Эйд – Большая мама – находится в хосписе, переживая последнюю стадию рака, которую они с Эйд скрывали от большой нигерийской британской семьи.

Джуниор поначалу порхает от одной импрессионистической сцены к другой, сценарий Коуда не сразу объясняет себя, прежде чем он попадает в пьесу о смерти, трауре и молодой мужественности, сформированной матриархальным влиянием

Мастерски поставленный Мирандой Кромвель, он никогда не чувствует себя вялым, хотя в нем есть лужи спокойствия, отягощенные тяжелыми эмоциями. Йонссон не спешит с ними и не потакает им, но доводит их до совершенства, так что его история рассказывает о смятении горя, но также и о глубине любви между этими двумя мужчинами, и рассказывается без сентиментальности.

“Наблюдая за такой Большой мамой”, - говорит Джуниор, подробно описывая дни, предшествовавшие ее последнему вздоху, и новости, когда они приходят, о ее смерти, которая вытягивает “позвоночник из наших тел”.

Джонссон обладает уверенным, контролируемым присутствием и оживляет не только свой внутренний голос, но и голоса окружающих его тетушек, даже тихий голос Эйд и голос Большой Мамы. Несмотря на предмет, в пьесе есть игривые моменты, окутанные поэтическим языком; удовольствие Младшего от переедания содержит озорство; час пик-это быстротекущая толпа, в которой он играет в Тетрис.

Его влияние связано с сенсационным сценическим мастерством. На съемочной площадке есть письменный стол в задней части , занимаемый композитором Фе Темово, чья музыка звучит в тандеме со сценарием Кодэ, иногда синкопируя, а иногда привнося очарование и комедию. Он не подслащивает слова Младшего, но мастерски поднимает или меняет настроение. Когда Большая мама близка к своему концу, единственная струна гитары натягивается в такт сердцебиению; и когда Джуниор вспоминает свое раннее детство в Нигерии, мелодичная музыка сопровождает это воспоминание.

Освещение Пола Констебля и видеодизайн Рави Дипреса тоже чудесны вместе: проекции освещаются на задней стене и превращаются из царапин в заросли деревьев, в то время как дрейфующие морские волны создают иллюзию движущейся сцены.

Смерть женщины и горе ее племянника-не самые оригинальные или насыщенные событиями сюжетные линии, но они сделаны большими и новаторскими в своем рассказе и в своем огромном весе эмоций.

Перевод: Махмутова Сабина