Туристы не могут прикоснуться к воссозданным сценам в залах Дома детства Джорджа Вашингтона в Маунт-Верноне, штат Вирджиния. Вместо этого посетители обходятся сувенирным магазином. Там они могут забрать мед "Либерти" с маркой Маунт-Вернон; дети могут уйти с волчком "Маунт-Вернон". На полках стоят синие кантонские фарфоровые изделия и другие официальные лицензионные товары, рекламируемые рекламной копией " стремитесь уловить вкусы Вашингтона и его личный стиль.”

Конечно, ни один из предметов, выставленных на продажу в сувенирном магазине, не является настоящим. Это сувениры: репродукции, портативные воспоминания, доказательства путешествий. На протяжении всей истории Соединенных Штатов широкая функция подобных сувениров оставалась неизменной. Однако то, какую форму они принимают и что именно они представляют, довольно сильно изменилось.

  Конец президентства Вашингтона совпал с первыми днями американской междугородной разведки. После своей смерти в 1799 году первый президент принял то, что Уильям Берд, почетный куратор Смитсоновского института, называет “статусом божества"."Любопытные и почтительные посетители стекались, если могли, в Маунт-Вернон, надеясь на какую-то связь с жизнью президента. Часто они уходили с его обломками: осколком каминной доски, веточкой плюща. Берд, который курировал выставку Souvenir Nation в Национальном музее американской истории в 2013 году, говорит, что одна из его любимых диковинок того времени-крошечный орех, якобы найденный на территории Маунт-Вернона, встроенный с компасом.

  Рядом с памятными вещами Маунт-Вернона Берд выставил гравированный обломок Плимутской скалы 1830-х годов и кусок, который кто-то отломил от краеугольного камня памятника Вашингтону в 1848 году. Эти ранние сувениры, говорит Берд, были почти реликвиями: фрагментами гораздо более крупных вещей, которые формировали "трансцендентную привязанность" к местам, которые посещали люди.

  В первой половине XIX века путешествия были еще редкостью: относительной роскошью. Ранние туристы собирали эти сломанные сувениры как доказательство своих приключений и процветания. Они смогли это сделать, говорит Берд, потому что в то время не существовало концепции сохранения истории. Это произошло позже, когда развитие железнодорожной системы США началось в 1860-х годах, принеся с собой волну туризма.

  В статье 1868 года в "Нью-Йорк Таймс" отмечалось, как:

Легкость передвижения в наш век пара сделала многое для того, чтобы сделать летние удовольствия общим делом. Так легко можно добраться до самых отдаленных и доселе недоступных регионов и так точно рассчитать время, необходимое для этой прогулки, что то, что мы можем назвать туризмом, превратилось в регулярно организованную отрасль бизнеса.…

  Эта легкость транспортировки, однако, растянула естественные предложения таких мест, как Маунт-Вернон, до предела. Туристический бум оставил дом президента в руинах; в 1853 году Энн Памела Каннингем основала Женскую ассоциацию Маунт-Вернона, чтобы купить и защитить собственность. (Это будет признано в качестве первого акта сохранения истории; еще больше будет сделано до принятия национального закона в 1966 году. К 1880 году то, что осталось от Плимут-рока в Плимутской гавани, было оцеплено от посторонних глаз и объявлено памятником.

Но сувенирная лихорадка уже разгорелась. Торговцы извлекли выгоду из невозможности собирать мусор и начали предлагать изготовленные безделушки непосредственно публике; к концу 19-го века, говорит Берд, почти каждое правительственное здание в столице имело небольшой киоск перед входом. Посетители не могут уйти с частью самого здания, говорит он, но “вы можете принести домой перочинный нож, показать его и сказать: "я получил это в Капитолии!’”

  Во второй половине 19-го века также состоялась первая из всемирных ярмарок. Газета Chicago Tribune писала, что эти фестивали:

... принесли, пожалуй, больше сувениров, чем любая другая серия событий. Каждый, кто посещал официальную ярмарку, чувствовал себя обязанным уйти с памятью об этом визите. Любой предмет с логотипом ярмарки или связанный с ярмарками собирается, от плакатов до стеклянной посуды, фарфора, монет, пуговиц, книг, программ, монет или жетонов, ювелирных изделий и многого другого.

  Выставка 1893 года в Чикаго пришлась на период быстрого экономического роста в Соединенных Штатах. Спрос на памятные вещи был велик, и рынок был оборудован для его удовлетворения: технологии массового производства становились все более распространенными, и 27 миллионов посетителей ярмарки могли оставить в руках идентичные безделушки. Они часто принимали форму серебряных ложек, увлечение, принесенное в США отдыхающими туристами, возвращающимися из поездок в Европу.

Тем не менее, эти сувениры были в основном личными вещами, или, возможно, транспортными средствами, чтобы похвастаться своей мирской жизнью. По мере того как путешествия становились все более обыденным явлением в течение 20-го века, сувенирные магазины появлялись по всей стране, продавая местные деликатесы и диковинки наряду с дешевыми предметами домашнего обихода, помеченными названиями крошечных городов и больших городов.

  К началу 1980-х годов бизнес достиг своего пика: продажи в промышленности по всей стране достигли новых высот. Агентство Ассошиэйтед Пресс подвело итоги:

  Они могут быть безвкусными, безвкусными безделушками или утонченными напоминаниями о былых временах, но каким бы ни был стиль, американцы и иностранные гости тратят рекордные суммы в этом году на сувениры. Позолоченные тараканы на Гавайях. Арахис в равнинах, штат Джорджия. Пряжки ремня Элвиса в Мемфисе. Мешки с солью В—где же еще?—Солт Лейк Сити.

Легкомыслие было признаком времени, говорит Марита Стуркен, профессор медиа, культуры и коммуникации в Нью-Йоркском университете. В годы, последовавшие за Второй мировой войной, говорит она, в стране царила волна потребления, стремления забыть о жестокостях конфликта. Эти беззаботные и причудливые сувениры прекрасно вписываются в общую картину.

  Но завершение строительства мемориала ветеранов Вьетнама в 1982 году, говорит Стуркен, принесло новое измерение в отрасль. Мрачная структура в Вашингтоне “открыла новую общественную дискуссию о памяти и потере", говорит она. До сих пор в Соединенных Штатах не было специального места для размышлений о подобных трагедиях. Но этот памятник и те, что последовали за ним, особенно мемориал 11 сентября в Нью—Йорке, усложнили природу сувенирных магазинов и сувениров, которые неизбежно сопровождали их.

  ”Если вы зайдете в сувенирную лавку 9/11 и купите, скажем, снежный шар, вы все равно скажете: "Я был там", но вы также проецируете близость к этому событию, этому значимому месту, этому национальному дискурсу", - говорит Стуркен.

  Стандартные сувениры "бустеризма “все еще существуют; рубашки” я люблю Нью-Йорк" продаются вместе с кружками, помеченными цитатой из волонтера 9/11. Их сходство, говорит Стуркен, может быть тревожным. “Что это значит, когда это ужасное событие превращено в товар, куплено и интегрировано в нашу повседневную жизнь?- она говорит.

Но сувенирная культура сама по себе, говорит Стуркен, может оказаться на обочине. Недавно она взяла с собой группу своих студентов в Берлин, и только горстка купила несколько безделушек; еще меньше купили открыток. Остальные, по ее словам, ушли в Instagram и Snapchat. Возможно, селфи, размышляет она, сделают устаревшими китчевые сувениры, которые так долго пылились на полках по всей Америке.

Перевод: Жакып Анель 

Incatalog.kz