14 февраля 2012 года Фрэн забрала двоих детей младше пяти лет и бросила своего 10-летнего партнера. Их отношения испортились. «Он пошел на работу. К тому времени, как он вернулся, нас уже не было. Одежды не взяли, ничего. Мы просто гуляли. Я вошел в фотобудку и сфотографировал нас троих: я называю это своей фотографией освобождения. Я никогда не оглядывался назад».

Ей пришлось бросить любимую работу, чтобы заботиться о детях. «Я работала в службе скорой помощи, и некому было присматривать за детьми, когда я была ночью», - говорит она. Как и многие родители-одиночки, она тогда изо всех сил пыталась найти место для жизни, потому что лица, получающие жилищные пособия, страдают от дискриминационных, общих запретов «без пособий». «Я не могла сказать домовладельцу, что получаю пособие. Он жил по соседству и все время спрашивал: «Ты работаешь?» Мне пришлось сдерживаться в течение шести месяцев, прежде чем я приступила к новой работе. Я брал упакованный ланч и гулял весь день, чтобы заставить его думать, что я собираюсь работать».

Родители-одиночки больше не являются крошечным меньшинством: каждая четвертая семья - это семья с одним родителем; около 90% - с матерью-одиночкой. «Держа ребенка», проект и выставка фотографа и одинокого родителя Полли Брэйден, выдвигает на первый план неравенство, подобное неравенству Фрэн, но также подчеркивает силу и стойкость родителей-одиночек. Подчеркивая повседневную реальность того, что значит быть одним в Великобритании - от изобретательности преобразования гостиной в спальню и создания особого пространства для благополучия своих детей до одиночества, когда они остаются единственным кормильцем, учитель и товарищ по играм - она ​​ставит в центр внимания самобытную культуру одиночного воспитания.

Этот проект был инициирован визитом Филипа Алстона, эксперта ООН по бедности, в Великобританию в 2019 году. Он пришел к выводу, что жесткая экономия сильнее всего сказалась на семьях с одним родителем. Брейден начал обращать внимание на некоторые из предрассудков, бесчисленным множеством проявившихся у тех, кто остался «держать ребенка на руках». Она проводила время в домах, в основном, матерей и одного отца - когда Covid-19 прекратил посещения, она установила камеры и освещение, чтобы они могли сами фотографировать.

Все согласны с тем, что внимания или денег на все не хватает; и неравенство усилилось во время кризиса. «Иногда мне приходилось работать дома с тремя маленькими детьми», - говорит Джемма, администратор университета и мать восьмилетней Фрейи, шестилетнего Джека и двухлетней Элси. Ее партнер ушел в 2019 году. «Из-за пандемии никто не сможет их принять, а это значит, что вы терпите поражение во всем. Как вы можете воспитывать своих детей, когда вам нужно, чтобы они уехали, чтобы вы могли работать? И как ты можешь сосредоточиться на выполнении своих задач, когда дома у тебя двухлетний ребенок? »

По данным благотворительной организации Gingerbread, семьи с одним родителем более чем в три раза чаще полагались на продовольственные банки во время кризиса по сравнению с семейными семьями, а 49% родителей-одиночек сообщили, что брали больше долгов, при этом почти каждый десятый падали. без работы в течение последнего года.

Но трудности, с которыми столкнулись родители-одиночки, возникли еще до пандемии. Негибкие работодатели, проблемы с уходом за детьми, упущение из виду при продвижении по службе: ежедневная борьба принимает разные формы. Существуют системы помощи - например, содержание ребенка, деньги, которые один родитель должен платить другому на воспитание ребенка. Но Служба по уходу за детьми накопила задолженность по неоплаченному содержанию детей в размере почти 400 миллионов фунтов стерлингов за шесть лет. (Это в дополнение к неоплачиваемым алиментам на ребенка в размере 4 млрд фунтов в рамках предыдущего Агентства по поддержке детей.) Из тех, кто не выплачивает алименты, 94% составляют мужчины. Семьи могут претендовать на универсальный кредит, но он ограничен двумя детьми. «Я не планировала оказаться в такой ситуации», - говорит Джемма. «Не давая Элси денег, все дети получают меньше денег, и это кажется невероятно несправедливым».

Помимо борьбы и неравенства, проект Брейдена захватывает воображение, решимость и гордость неполных семей; уникальные узы между родителем и ребенком, созданные свободой, любовью, приключениями и истощением. Как говорит одна мать на выставке: «Я объясняю своей дочери: «Послушай, это только я, и тебе нужно помочь». Но мне хотелось бы думать, что она гордится. Ей нечего стыдиться или от чего прятаться. Мы такие, какие есть».

Яна, исследователь рынка, два года назад сбежала из брака по расчету. «Я взял автокресло Яаны, бутылку молока и кое-что из их одежды, и в час ночи вызвал такси». Прожив в женском приюте на третьем этаже здания без лифта, она теперь поселилась в жилом доме. квартира с балконом. В сентябре она поступает в Имперский колледж Лондона, изучая материаловедение и инженерию.

«Два года назад, если бы мне сказали, что я буду жить в Лондоне один, буду заботиться о своих детях и буду учиться в университете, я бы никогда не поверил этому. Мое прежнее «я» никогда бы не узнало, кто я сегодня».

Чармейн, практикующий театральный деятель, и Аарон, который учится на преподавателя драмы, познакомились в театральной школе, когда им было 18 лет. Они расстались восемь лет назад и теперь разделяют заботу о своих детях, причем половину каждого из них.

«Мужчинам буквально просто нужно сменить подгузник на публике, и они считаются величайшим отцом», - говорит Чармейн (на фото с детьми на пляже в Хоуве, Восточный Суссекс, прошлым летом). «Им не нужно много делать. Как мать-одиночка, тебя всегда судят ''. Аарон (на фото с Эсме, весенняя уборка урожая) соглашается: `` Меня бросают в этот ореол. «О, он великолепен. Он не сбежал с другой женщиной и не исчез из жизни детей». Мне очень нравится бегать в школе, водить Эсме на футбол и водить их. Я очень рано потерял маму. Я хочу, чтобы они меня помнили».

Перевод: Берикбол Асель