Я помню, как в последний раз мне приходилось выбирать между оптимизмом и страхом, между надеждой и желанием убежать. Это было сразу после 11 сентября. У меня были дети - один такой крохотный, что она все еще свернулась клубочком, как папоротник, а другой бродил вокруг, жуя все, что могло достать в свои маленькие руки морской звезды. И когда их новенькие легкие поглотили дым, доносившийся до Бруклина от горящих башен, я хотел упаковать их и бежать в какое-нибудь более безопасное место.

Сам факт рождения ребенка - это оптимистическая заявка на будущее, которую вы даже не увидите. Вы узнаете, что ваша работа - сказать этим маленьким созданиям, что все будет хорошо, несмотря на все доказательства обратного. Для этого вам нужно найти собственный путь к надежде - нет лучшего детектора неискренности, чем маленький ребенок.

Итак, вы говорите себе: да, эти мои дети смогут хорошо жить в мирном месте. Да, у народов Земли еще есть время собраться вместе и смягчить последствия изменения климата; и да, их история склонится к справедливости.

Затем в течение следующих 20 лет мир бросит вызов этому смелому оптимизму. Поэтому снова и снова вы должны находить в себе возможность выбрать надежду - не для себя, а для них. Вы ищете помощников, как сказал бы мистер Роджерс. Или сделайте все возможное, чтобы быть помощником, вместо того, чтобы попасть в трясину отчаяния.

В наши дни надежда требует борьбы с алгоритмами гнева в социальных сетях в дополнение к древним частям нашего мозга, которые тянут нас к катастрофе. Мы настроены постоянно искать угрозы. Эта черта сохраняла нам жизнь во времена охотников-собирателей, но теперь она может иметь противоположный эффект. Мы узнали, что гнев в Интернете распространяется быстрее, чем радость и возмущение заразны.

Оказывается, оптимизм - тепличное растение; за ним нужен постоянный уход.

Так что в последнее время моя практика - напоминать себе, что на каждого парня, носящего толстовку штаба лагеря Освенцим, гораздо больше офицеров Гудманов встают между нами и ненавидят.

Тем не менее, эти последние несколько недель напомнили мне месяцы после 11 сентября. Может быть, это вид Капитолия, окруженного рядами солдат, заборами и колючей проволокой, и людьми, использующими такие термины, как «Зеленая зона». Тогда мы задавались вопросом, как и сейчас, не достигли ли мы какой-то разделительной линии Америки до и после.

Мы надеемся, что этот ужасный месяц - конечный момент, что мы достигаем абсолютного дна - низшего уровня двух одновременных бедствий, смертоносной пандемии и столь же смертоносных культурных разделений. И после этого мы перестраиваем. Но мы опасаемся, что это будет долгая битва с продолжающимися атаками и междоусобной враждебностью.

«Естественно задаться вопросом, не вызывает ли будущее Америки страх, - сказал президент Джордж Буш в речи в Конгрессе 20 сентября 2001 года. - Некоторые говорят об эпохе террора. Я знаю, что впереди нас ждут трудности и опасности. Но эта страна будет определять наше время, а не определяться ими».

Итак, как мы определяем эти времена? Осмелимся ли мы зацикливаться на идее о том, что усиленное распространение вакцины против COVID и экономическая помощь принесут облегчение до конца года и что мы будем неуклонно объединяться против ненависти? Думаю, нам придется поверить в то, что это возможно ради следующего поколения и для нашего собственного здравомыслия. Как сказал философ и психолог Уильям Джеймс: «Величайшее оружие против стресса - это наша способность выбирать одну мысль над другой».

Мои дети сейчас большие. Выросшие, но еще не отвечающие за мир, в котором живут. Итак, мы определим эти времена вместе. Но я не могу избавиться от мысли, что эти дети 11 сентября достигают совершеннолетия, и мне кажется, что мы разваливаемся. Я смотрю на свою 19-летнюю девушку, и в ее профиле я все еще вижу ее сонограмму. Наклон ее носа и угол наклона подбородка точно такие же, как и около 7300 дней назад.

У меня все еще есть желание подмести обоих детей и увести их подальше от всего этого. Но это не мне решать. Им двоим предстоит открыть свой собственный источник оптимизма - свои собственные доспехи надежды. 

Перевод: Жетпис Айсура