Когда мне было пять лет, мои родители развелись. Вскоре после этого мой отец познакомился с Сэнди, сначала на коктейльной вечеринке, а затем снова в теннисной лиге для одиноких 30-летних вокруг Портленда, штат Мэн. Она была блестящей, взволнованной, быстро говорящей и из старых чикагских денег. Они были помолвлены в течение двух лет. Сэнди была перфекционисткой и придерживалась тех же стандартов, что и мы, ее семья. Она развесила по всему дому желтые почтовые списки дел, отправила нас с моим новым сводным братом на занятия по этикету (нашу собаку тоже не пощадили) и могла разорвать меня в клочья одним замечанием и жестом отцу:"он носит это?” Теперь я понимаю, что если Сэнди была строга к нам, то она была

еще строже к себе. Но когда мама высаживала меня на выходные, я прятался в гараже, чтобы не встречаться с ней лицом к лицу. За ужином я не отрывала глаз от пола. Я видела растущую привязанность отца к моему сводному брату и удивлялась: “что, черт возьми, со мной не так?” У всех нас есть истории, за которые мы держимся,—трагические сюжетные линии, которые, кажется, проходят через все, что мы делаем. Я никогда не найду настоящую любовь. Я никогда не добьюсь успеха. Я никогда не забуду того, что случилось со мной. Чем больше мы им верим, тем больше наши пророчества кажутся самореализующимися. И давайте проясним: моя первоначальная детская травма не была такой уж трагичной. В этом есть общая мягкость, которую могут негодовать пережившие все виды более грубого насилия или трагедии. Но история о том, что Сэнди увидела во мне какой-то роковой изъян, была очень глубокой. Я верил, что по своей природе я плохой и

неполноценный, что все во мне не в порядке. Автор и гуру самопомощи Джон Брэдшоу называет это состояние "токсичным стыдом", ощущением того, что независимо от того, что мы делаем, мы ошибаемся. И не нужно было пятикратной перебранки или Адского оскорбления, чтобы он начал гноиться. Цена непроверенная истиной. Чтобы скрыть это, я вышел в мир, пытаясь быть совершенным. Если бы я производила впечатление на всех, с кем сталкивалась, то, возможно, чувствовала бы себя хорошо. Могущественные, важные, богатые и влиятельные люди попадали в поле моего зрения. Они представляли для меня Сэнди, и завоевывать таких людей стало моей навязчивой идеей. В колледже я встречался с невероятно богатой молодой женщиной и пытался вписаться в ее среду частных самолетов и роскошных каникул. Много лет спустя, уже в Нью-Йорке, я начал изучать мир Высокой моды как журнальный писатель. Я думал, что, поднявшись на

самые высокие посты, докажу всем-и себе в первую очередь, - что достоин быть живым.

Но это не сработало. Не важно, сколько раз мое лицо или мой заголовок появлялись в печати, не важно, насколько красивы женщины, с которыми я встречался, или как впечатляет мой канал Instagram, я чувствовал себя неудовлетворенным. Я даже пытался использовать духовность как средство от чувства неполноценности, но в мире не хватает медитации, чтобы исправить старую историю, которая говорит: “Я кусок дерьма.” Между тем гнев и смятение, которые я носил в себе по отношению к Сэнди, проявлялись странным образом. Например, любая женщина в моей жизни, которая сердилась на меня или занимала авторитетное положение—подруги, начальники, Редакторы,—я проявлял особый интерес к пыткам. Я повернулся к ним спиной, сжег их и оставилРаскрытие реальной истории

Сэнди и мой отец развелись в 2005 году. Он украл у нее деньги, и она его поймала. Вскоре после этого он покончил с собой. В последующие годы я закрыл дверь перед Сэнди. Ее электронные поздравительные открытки на мой день рождения почти все годы оставались без ответа. Я старался забыть о ее существовании. Но в 2016 году, копаясь в некоторых старых файлах, я обнаружил программу с поминальной службы моего отца. Я прочел речь Сэнди, произнесенную в тот день, и почувствовал, как напрягся на последних строчках: висеть. Это было похоже на то, как будто я отомстил Сэнди через них. “Но больше всего, Шон, Он любил тебя, своего сына. И это именно то послание и образ, которые я так сильно хочу, чтобы вы услышали прямо сейчас.”

Я почувствовал, как боль утраты поднялась высоко в моей груди. Я вспомнил тот день на службе, когда сидел там, все еще не в силах встретиться взглядом с Сэнди, и слезы текли

по моему лицу. Я рассказала своему психотерапевту Джейкобу об этом воспоминании. “Может быть, тебе стоит навестить ее, - сказал он. Мысль о том, чтобы поговорить с Сэнди лицом к лицу, приводила меня в ужас, но Джейкоб объяснил мне, что самое страшное место, куда я не хочу идти,-это место мудрости. Вот что делает тебя свободным. И я хотел быть свободным. Той весной я неохотно начал серию встреч с Сэнди в штате Мэн, которые должны были растянуться на три года. Первый, четырехчасовой обед в ее загородном клубе, был просто повторным знакомством. Сэнди сидела напротив меня загорелая и веснушчатая, глубокие морщины на ее лице выдавали ее возраст. Она говорила взволнованно, часто улыбалась и даже немного плакала, когда мы прощались. Эта встреча, казалось, тронула ее. Позже в тот же день я спросила маму по телефону: "Возможно ли, что, став взрослой, я действительно люблю Сэнди?” Во время

нашей второй встречи Сэнди доверила мне секретную информацию об обмане моего отца и их последующем разводе. А на третьем мы снова часами разговаривали, обмениваясь историями. Она даже извинилась, сказав мне: "если я когда-нибудь была строга с тобой, я сожалею об этом."С каждой нашей встречей я понимал, что вся работа, которую я делал в терапии и на моем выздоровлении, освобождала меня от ожиданий, которые я имел для Сэнди, которые затуманивали мое восприятие. Теперь я видел ее более отчетливо. Она не была страшной. На самом деле, с каждой встречей я видел все больше ее боли, все больше ее человечности.

Мой жизненный опыт показывает, что за любой детской травмой, через которую мы прошли,—сексуальным, физическим или эмоциональным насилием, зависимостью, разводом, самоубийством, уходом из спортивной команды—стоит основная

история о нас самих. Общие из них включают в себя: я никогда не буду достаточно. Я не заслуживаю любви. Мне лучше умереть. Пока эти истории существуют, мы находим способы увековечить их. Но в этих историях есть что-то забавное. Они имеют тенденцию рассыпаться при осмотре. Это можно сделать многими способами, в том числе с помощью терапевта, Лайф-тренера, группы поддержки или двенадцатиступенчатого спонсора. Это также можно сделать, вернувшись назад и столкнувшись лицом к лицу с тем самым, чего мы боимся. Большую часть своей жизни я рисовал Сэнди врагом, и это заставляло меня сердито доказывать, что она ошибается, и это почти похоронило меня.

Но благодаря предложению моего психотерапевта и моей готовности довести дело до конца, история, которую я носил с собой все эти годы, оказалась ложной. Сэнди явно не испытывала ко мне ненависти. А

если это не так, то, может быть, я и не была такой уж ужасной. Может быть, мне никогда и не нужно было ничего доказывать.

Солнечный свет и сюжет

Когда я перестал чувствовать, что должен произвести впечатление на всех, я стал меньше злиться. Я начал относиться к себе лучше. Критический голос в моей голове, который я всегда узнавала

вместе с Сэнди начал исчезать, сменяясь более мягким сообщением. - Я в порядке. На самом деле, я настолько оклемался, что начал думать о том, как я мог бы помочь другим. Поэтому, когда я вернулся домой в Мэн в октябре прошлого года, я решил, что вместо того, чтобы продолжать держать над головой Сэнди то, что она никогда не заботилась обо мне, я сделаю что-то революционное: я покажусь готовым заботиться о ней. Мой сводный брат вернулся домой со своей новой невестой, и мы все собрались в доме Сэнди на ужин. Мы

сидели за старым обеденным столом, за которым ужинали сотни раз в моем детстве. Я видел, что Сэнди встревожена, что она хочет, чтобы я чувствовал себя желанным гостем, поэтому я постарался успокоить ее. “Хорошо быть здесь, - сказал я ей. Позже тем же вечером я отправил ей электронное письмо:” я злился на тебя много лет, - сказал он, - но я больше не сержусь на тебя. Ты единственная мачеха, которая у меня когда-либо будет, и для меня очень важно иметь с тобой отношения.” На следующее утро, гуляя по берегу океана в моем родном городе, я представила себе нас четверых—моего отца, Сэнди, моего сводного брата и меня—все в старом грузовике моего отца, дико смеющихся. Это был первый раз, когда я мог вспомнить такое счастливое воспоминание из моего детства, и я знал, что это означало, что я был свободен. Я наконец-то отпустил эту старую историю.

Старые истории всегда будут повторяться, пока мы их не изучим, но за пределами историй, которые мы рассказываем себе, есть возможность. Когда у нас хватает смелости бросить вызов и отказаться от старого повествования, оно часто переписывается лучше, чем мы могли себе представить.

Отпустив историю о том, что Сэнди никогда не будет мне нужной мачехой, потому что со мной было что-то не так, я позволил ей стать тем, кого я действительно хотел: тем, кто сможет поддержать меня на этом более трудном-чем-я-когда-либо-представлял себе-пути становления человеком. И это все, о чем я могу просить. https://www.menshealth.com/health/a32055507/healing-childhood-trauma/

Источник : Men's Health

Перевел: Ернар Есеншора