2 часть

Более того, о теориях и моделях следует судить прежде всего по их плодам и последствиям, а не по их происхождению или их связи с предшествующими данными или фактами. Основная идея представлена метафорически Джеймсом и Дьюи, для которых научные теории являются инструментами или инструментами для преодоления реальности. Как подчеркивал Дьюи, полезность теории зависит от ее способности решать проблемы; прагматическое преодоление не должно приравниваться к тому, что приносит эмоциональное утешение или субъективный комфорт. Важно, чтобы теории окупали себя в долгосрочной перспективе—чтобы на них можно было снова и снова полагаться для решения насущных проблем и устранения значительных трудностей, с которыми сталкиваются исследователи. В той мере, в какой теория функционирует или “работает” практически таким образом, имеет смысл продолжать ее использовать, хотя мы всегда должны учитывать возможность того, что в конечном итоге ее придется заменить какой—то теорией, которая работает еще лучше. (Подробнее о фаллибилизме см. Раздел 2b ниже.) Интригующий вариант этой темы, возможно, можно найти в фальсификационистской философии науки Поппера: хотя теории никогда не были положительно обоснованы, теории (понимаемые как смелые предположения или догадки) все еще могут быть рационально приняты при условии, что повторные попытки фальсифицировать их потерпели неудачу.

Анти-картезианство

  От Пирса и Джеймса до Рорти и Дэвидсона прагматики последовательно стремились очистить эмпиризм от остатков картезианства. Они настаивали, например, на том, что эмпиризм отказывается от того понимания ментального, которое Локк, Беркли и Юм унаследовали от Декарта. Согласно такому картезианству, разум-это самодостаточная сфера, содержание которой—“идеи” или “впечатления”—непоправимо субъективно и приватно и полностью отделено от общественного и объективного мира, который они якобы представляют. Как только мы примем эту картину разума как отдельный мир, мы столкнемся с множеством запутанных проблем—о солипсизме, скептицизме, реализме и идеализме,—с которыми эмпирики долго боролись. Прагматики выражали свое несогласие с этой картезианской картиной многими способами: взгляд Пирса на то, что убеждения являются правилами для действий; телеологическое понимание ума Джеймсом; размышления Дьюи с дарвиновской интонацией об опыте; насмешка Поппера над “теорией ведра разума”; аргумент Витгенштейна о частном языке; отказ Рорти рассматривать разум как зеркало природы.; и критика Дэвидсоном “мифа о субъективном.” В этих и других случаях намерение является эмансипирующим: прагматики видят себя освобождающими философию от необязательных допущений, которые породили неразрешимые и нереальные проблемы.

Прагматики также считают картезианские “поиски уверенности” (Дьюи) донкихотскими. Согласно Декарту, ни одно утверждение или суждение о мире не является абсолютно определенным или неисправимым. Все убеждения и теории лучше всего рассматривать как рабочие гипотезы, которые могут нуждаться в модификации—уточнении, пересмотре или отклонении—в свете будущих исследований и опыта. Прагматики защищали такой фаллибилизм с помощью различных аргументов; (1) Есть аргумент из истории исследований: даже наши лучшие, самые впечатляющие теории—например, евклидова геометрия и ньютоновская физика—нуждались в значительных и неожиданных изменениях. (2) Если научные теории резко недооцениваются данными, то существуют альтернативные теории, которые соответствуют указанным данным. Как же тогда мы можем быть абсолютно уверены, что выбрали правильную теорию? (3) Если мы говорим (вместе с Пирсом), что истина-это то, что будет принято в конце исследования, кажется, что мы не можем быть абсолютно уверены в том, что наше мнение истинно, если мы не знаем с уверенностью, что мы достигли конца исследования. Но как мы могли это узнать? (Подробнее о теории истины Пирса см. Раздел 2е ниже.) (4) Существует также методологический аргумент: приписывания определенности блокируют путь исследования, потому что они могут помешать нам добиться прогресса (то есть найти лучшую точку зрения или теорию), если прогресс все еще возможен. (5) Наконец, есть политический аргумент. Говорят, что фаллибилизм является единственной разумной альтернативой самоуверенному догматизму и фанатизму, нетерпимости и насилию, к которым такой догматизм может слишком легко привести.

Перевод: Сербаев Сержан