Когда мы представляем себе трудности, связанные с так называемым `` плохим детством' , мы с большей готовностью думаем о детях, которым причинен физический вред - их избивают, они недоедают , подвергаются сексуальному насилию - или к ним относятся с активным презрением : кричат , обвиняют , унижают , издеваются и мучают их .

 Такие ужасающие образы из детства мешают нам представить, что может быть другая , во многих отношениях более распространенная , но столь же разрушительная форма травм, которым могут подвергаться дети . В этом случае нет физического насилия, нет насмешек или криков. На первый взгляд кажется, что все должно быть хорошо. Но это значило бы упустить особую рану, которая может быть нанесена тем, что психологи называют «эмоциональным пренебрежением».

 Мы так привыкли сосредотачиваться на злоупотреблениях, которые возникают в результате вмешательства, мы забываем о тех, которые могут столь же болезненно вытекать из-за их  отсутствия. Эмоционально заброшенный ребенок не кричит, не бьет, не запирает или не издевается, их просто - часто очень тонко - игнорируют. Родители им не особо улыбаются и уделяют внимание. Никогда не бывает времени взглянуть на рисунок, который они только что сделали, или на рассказ, который они написали. Никто не помнит имени их игрушек. Никто не замечает, что они выглядят грустными и что первый день в школе, возможно, был очень, очень трудным. Всегда есть что-то более неотложное, чем провести с ними время (возможно, о другом брате или сестре, о требованиях работы или их партнера. Также может быть много вечеринок). Родитель не кажется очарованным или заинтересованным. Здесь нет объятий или рюшек, нет прозвищ или ласковых слов. Забываются дни рождения. Слезы не сушат и не утешают. Родитель не смотрит ребенку в глаза. Они могут вскоре после рождения уйти и жить в другом доме. Или, что может показаться эквивалентным, в другой галактике.

На первый взгляд, все это не может показаться чем-то особенно плохим, особенно потому, что коварное поведение практически незаметно. Он совместим со всеми внешними признаками здоровой семейной жизни. В красивом доме с большим хорошо укомплектованным холодильником и бассейном в саду может быть эмоциональное пренебрежение. Эмоционально запущенные дети могут быть отправлены в лучшие школы и обеспечены репетиторами и нянями. Все может выглядеть очень разумным и привилегированным.

 Но это не значит, что никакого ущерба не было нанесено. Психолог Уильям Джеймс дальновидно заметил, что подвергаться равнодушию и физическим мучениям может быть так же плохо, если не хуже: свободно в обществе и остаются абсолютно незамеченными для всех его членов. Если никто не оборачивается, когда мы входим, не отвечаем, когда говорим, или не возражаем против того, что мы делали, но если каждый человек, которого мы встречали, «убивал бы нас насмерть» и действовал так, как если бы мы были несуществующими вещами, это была своего рода ярость и бессильное отчаяние в скором времени вселится в нас, избавлением от которого будут самые самые жестокие телесные пытки».

 Ярость и бессильное отчаяние - это именно то, что может почувствовать любой ребенок, когда он замечает, насколько это не имеет значения для тех, кто принес его на землю, даже если эти люди никогда не били их по затылку и не мешали им в их интересах. За исключением того, что ярость и отчаяние вряд ли будут сознательными и чистыми эмоциями . Гораздо более вероятно, что эти эмоции превратятся в чувство стыда, смешанное с постоянным восхищением и уважением к тем, кто их вызвал.

 Важнейшим фактом психологической жизни является нежелание любого ребенка думать, что с его родителем что-то не так; он пойдет на все, чтобы не допустить появления идеи о том, что его родитель может быть психически нездоров или в корне груб, но никак не его правоту. Он останется привязанным и одержимым самой злобной и равнодушной фигурой , которую объективный наблюдатель может увидеть в одно мгновение .

 Ребенок будет делать хоть что-нибудь, вместо того чтобы думать о том, что травму нанес ему его собственный прародитель, особенно если родитель очарователен для других и производит хорошее впечатление и также впечатляет в профессиональной сфере. Ребенок просто  начнёт предполагать , что  это с ним должно быть что-то глубоко не так , чтобы оправдать безразличие родных . Он должен был каким-то образом потерпеть неудачу , он должен быть по своей сути глубоко уродливым, отталкивающим, деформированным или отсутствующим. Это единственное возможное объяснение пустоты, с которой воспринимается их существование.

 Взрослый, выйдя из такого сложного , завуалированного детства , скорее всего , будет в  огромной растерянности . На первый взгляд , они могут испытывать только добрую волю и постоянное желание доставить удовольствие своим родителям. Но глубоко внутри они могут чувствовать раздирающие сомнения, паранойю и презрение к себе.  Для того , чтобы тобы заглушить такие чувства , они могут выпить или развить у них онемение , успокаивающее пристрастие , чтобы удерживать себя от постоянных столкновений со своей кажущейся отталкивающей силой , и внутренним я .

 Мера решения приходит, когда мы можем взять на вооружение термин «эмоциональное пренебрежение» и относиться к нему, а значит и к нашим собственным историям, с необходимой серьезность. Наши детские печали могут не входить в число самых очевидных или достойных освещения в печати, но тем не менее они могут быть существенными и искренними, и имеют место быть. Наш уровень стыда свидетельствует об этом. В нас не попали, но мы получили травмы . Нам не удалось получить   любовь , которая делает людей твердыми и цельными  , позволяет им чувствовать себя настоящими и достойными и не дает им впечатляться теми , кто плохо обращается с ними и желает убить себя , когда они ошибаются . Мы так много слышим о добродетелях храбрости, что упускаем из виду важность научиться чувствовать - с надлежащим  намерением  -  с пользой пожалеть себя. 

Перевод: Фёдорова Влада