Мы живем в эпоху беспрецедентных методологических инноваций в психологии. Нейронаука заняла центральное место в этой области. Эпигенетика, область науки, изучающая влияние окружающей среды на гены, больше не является лишь теоретикой. Большие данные становятся все более распространенными, что заставило быстро развиваться передовую статистику. И многие из нас все больше осознают необходимость широкой выборки испытуемых, как для того, чтобы представить в науку всех людей по всему миру, так и для того, чтобы одновременно обогатить и улучшить наши теории. Наше время, я полагаю, замечательно благодаря этим методологическим инновациям. Так ли это?   

Чтобы разобраться в этом вопросе, стоит задуматься о том, как методологические инновации в науке могут повлиять как на саму область, так и на ученых, работающих в ней. Почему методологические инновации так важны? И почему нам так повезло работать учеными в это время методологических инноваций?  

Предыдущие анализы по этому вопросу в науке в целом (например, Кун, 1962) и в психологии в частности (например, Гринвальд, 2012), несомненно, несут в себе некоторую правду. Методологические инновации предоставляют ученым новые пути решения загадок природы (в том числе и человеческого разума), приглашая и мотивируя новые способы мышления. Как сказал Тони Гринвальд (2012), "нет ничего более теоретического, чем хороший метод" (стр. 99). Более того, новые методы иногда призывают к изменениям парадигмы Куниана, производя данные, которые не соответствуют существующим парадигмам. К этому, однако, я хочу добавить эмоциональные и социальные измерения. Чтобы донести эту мысль, я сначала хочу предложить читателям вернуться к одной сцене из инаугурации президента Байдена 20 января. В ней есть кое-что о том, как может развиваться наука. 

"Холм, на который мы взбираемся" 

Это событие было удивительным во многих отношениях. После хаоса и неразберихи, которыми были пронизаны предыдущие недели и месяцы - в первую очередь, беспорядков 6 января в Капитолии США - церемония стала приятным напоминанием о том, что над этой страной по-прежнему сияет свет. Обращение нового президента стало мощным призывом к национальному единству. Леди Гага страстно исполнила национальный гимн. Однако главным событием дня стала речь Аманды Горман, 22-летней чернокожей поэтессы, которая написала и прочитала "Холм, на который мы взбираемся" (The Hill We Climb) - мощный манифест об искуплении и надежде на будущее. 

В "The Hill We Climb" содержатся многочисленные идеи о нашей науке - о том, на каком этапе она находится и как мы будем пытаться развивать ее в ближайшие годы.

После блистательного выступления Горман я задумался о том, что именно поразило умы и захватило сердца всех зрителей. Как мне кажется, три компонента, идеально сбалансированные, сделали ее стихотворение таким трогательным. 

Расширение сознания.  Прежде всего, ее слова были мощными. Они достигли сознания каждого, кто их слушал. "Стройная чернокожая девушка, происходящая от рабов", которая "может мечтать стать президентом", теперь читает стихотворение для одного. Здесь мрачная история рабства и расизма сопоставляется с идеалом американской мечты. Далее стихотворение напоминает всем, что страна, хотя и находится сейчас в беде, не "сломана, а просто недостроена". Примечательно, что такие сложные идеи сплетаются в плавный поток незатейливых строк. Когда мы перевариваем смысл, который в нем заложен, мы ошеломлены его масштабом. Она охватывает всю историю Соединенных Штатов. Она показывает как темные, так и светлые элементы нации в единой панораме.  

Эмоция благоговения.  Этот панорамный взгляд на историю страны определяет настоящий момент, где мы стоим сегодня как отдельные люди и как нация, и в то же время проливает свет в будущее. Открывая этот панорамный вид, слова Горман достигают наших сердец и душ. Они вызывают упоение, которое для многих из нас присуще только природным чудесам огромного масштаба. Мы ошеломлены и остаемся неподвижными от масштаба событий, произошедших за всю историю этой страны, и людей, которые их пережили. Тяжесть истории ощущается зримо. Одним мазком кисти Горман поместила инаугурацию нового президента в эту историю. Как считают Д. Келтнер и Д. Хайдт (2003), эмоция благоговения заставляет вас почувствовать себя маленькими, резко выделяя то, что превосходит у любого отдельного человека и определяет момент. 

Общая миссия.  Не менее важно и то, что вызванный трепет был социально разделяемым: все присутствующие на месте событий, казалось бы, испытывали чувство трепетания и удивления, независимо от того, присутствовали ли они на этом событии лично или наблюдали за ним по телевизору или в сети. Разделенный восторг способствует формированию коллективного чувства миссии (Rimé, 2009, 2018). У Соединенных Штатов долгая и проблемная история, но они были основаны с определенной целью. Они сталкивались с трудностями, но, как выразилась Горман, они "просто не завершены". Мы все "поднимаем взгляд не на то, что стоит между нами, а на то, что стоит перед нами". Чувство миссии, переданное и разделяемое всеми, кто наблюдал за ее выступлением, стало решающим моментом единения. Этот момент помог людям выйти за пределы своей личной идентичности и сформировать коллективную идентичность - явление, рассматриваемое под рубрикой "слияние идентичностей" (Swann et al., 2012). Каким бы скоротечным он ни был, подобный момент был бы необходим, чтобы социальный эксперимент Америки начинался вновь и вновь. 

Научный прогресс: Что это такое и как он происходит? 

В книге Горман "The Hill We Climb" ("Холм, на который мы взбираемся") приводится множество выводов, касающихся нашей науки - где она находится и как мы будем пытаться развивать ее в ближайшие годы. Например, кризис репликации напомнил нам, как и Горман всей стране, что проект психологической науки все еще "незавершен". Кроме того, ее решимость добиваться разнообразия вызвала большой резонанс у всех нас, как у специалистов. Однако, помимо всех этих соображений, я хочу сделать один фундаментальный вывод относительно центральной темы этой колонки: Как инновационные методы могут повлиять на нашу науку? Помните, что Горман использовала свои слова для расширения сознания нации, которые вызывали искренний трепет и удивление, определяя решающий момент национального единства. Я предполагаю, что в своем лучшем проявлении инновационные методы также оказывают подобное воздействие. Такие методы расширят концептуальные рамки нашей области. Это расширение вызовет упоение и трепетание, что, в свою очередь, объединит нас в общей миссии поиска истины о человеческом разуме.  

Научная эволюция.  Чтобы быть более конкретным, рассмотрим немного истории исследований убеждения. Беглый взгляд на эту литературу свидетельствует о заметной трансформации этой области за прошедшие годы. После Второй мировой войны в психологии доминировала теория обучения по принципу "стимул-реакция", которую отстаивали такие светила, как Кларк Халл и Кеннет Спенс. Под влиянием этой теории некоторые социальные психологи, в первую очередь Карл Ховланд и его коллеги (1953), выдвинули гипотезу о том, что для того, чтобы сообщения влияли на отношение (т.е. были убедительными), они должны быть усвоены. Основным методом проверки этой идеи в то время было изучение того, насколько хорошо люди помнят убеждающие сообщения. К удивлению ученых, данные, основанные на этом методе, не выявили никакой связи между запоминанием сообщения и его влиянием на отношения. Это наблюдение представляло собой эмпирическую аномалию, которая послужила толчком для различных инноваций. Одна из таких инноваций связана с понятием "когнитивный отклик". Гринвальд (1968) утверждал, что важна не информация, содержащаяся в сообщении, а когнитивные действия, выполняемые над ней. Важнейшим методологическим новшеством стало то, что испытуемых попросили перечислить все мысли, которые приходили им в голову во время прослушивания и восприятия убеждающих сообщений. Действительно, этот метод устранил раннюю аномалию, показав, что перечисленные мысли ретроспективно предсказывают наблюдаемое изменение отношения.  

Впоследствии исследователи в этой области выдвинули дополнительную идею о том, что когнитивная проработка не объясняет убеждающий эффект привлекательности или компетентности посланника. Это осознание привело к появлению версий теории двойного процесса в этой области (например, Petty & Cacioppo, 1986). В сочетании с другими смежными идеями эти теории объединились в более широкое понятие "мышление, быстрое и медленное", популяризированное Дэниелом Канеманом (2011) в его одноименной книге.

Уроки истории. Следует подчеркнуть, что цель исследования - убеждение - оставалась неизменной. Но то, что исследователи видели в этом феномене, сильно варьировалось в зависимости от методов, которые применялись к нему - в нашем примере, припоминание против перечисления мыслей. В зависимости от того, какие методологические линзы вы надеваете, перед вами могут открываться совершенно разные картины. Томас Кун (1962) знаменито рассматривал развитие науки как серию революций. Но в области убеждения такой революции не произошло, и все же прогресс налицо. Возможно, его анализ предназначен для сейсмических изменений, которые происходят только один раз за определенное историческое время (как, например, революция Коперника). Если это так, то анализ Куна, безусловно, должен быть дополнен чем-то более уместным для науки в повседневном действии. Его анализ часто противопоставляют более распространенным взглядам на научный прогресс как на линейный и устойчивый, но и они не кажутся верными.  

Прогресс в области убеждения очевиден, но он основан на повторяющихся, непрекращающихся попытках получить что-то более систематическое, используя множество различных методов. В этом процессе много проб и ошибок. Не менее важно, что наблюдения, основанные на более новом методе, редко опровергают или фальсифицируют наблюдения, основанные на более раннем методе: В нашем примере когнитивная проработка (перечисление мыслей) требует и, следовательно, предполагает заучивание (вспоминание) убеждающих сообщений. Новый метод добавляет глубину и концептуальную насыщенность содержанию, что способствует более всестороннему теоретизированию. Самый современный, актуальный анализ включает в себя предыдущие анализы.  

Более того, если вы думаете, что вся эта эволюция науки - дело чистого интеллекта, как это обычно представляется в философии науки, ваш взгляд будет слишком близоруким. В действительности, научный прогресс глубоко эмоционален. Многие из нас - активных исследователей - взволнованы, ошеломлены, потрясены, тронуты и, если нам повезет, испытывают глубокое удовлетворение от некоторого разрешения проблемы после долгого периода агонии и когнитивного диссонанса. Очевидно, что некоторые великие ученые в истории видели за тем, что они изучали, нечто большее и грандиозное, чем все, что есть в распоряжении смертных. Вспомните Эйнштейна, который заметил, что "Бог не играет в кости". Также очевидно, что все это не происходит в социальном вакууме. Все чаще наука становится в высшей степени социальным занятием. Сегодня теория двойного процесса является стержнем, объединяющим множество школ мысли, которые рассматривают различные области с похожими идеями. Чтобы наша наука была продуктивной, мы должны объединить экспертов всех дисциплинарных и методологических направлений в динамичное целое. Сотрудничество - неотъемлемая часть науки. 

Почему инновационные методы имеют решающее значение

Лучшая метафора, которая у меня есть для описания такого положения дел, сравнивает ученых с членами экипажа космического корабля, вращающегося вокруг Земли по своей орбите. Наука не может развиваться как стрела. Прогресс не является линейным. Он также не продвигается только через революции. Наука развивается на плечах предшествующих исследователей благодаря социальному взаимодействию с коллегами. Эта эволюция происходит по спирали: Прогресс становится возможным благодаря круговому движению вокруг одного и того же объекта. Как видно из метафоры космического корабля, каждый раз, когда мы кружим вокруг одного и того же объекта - скажем, убеждения, - мы пробуем новые методы наблюдения. Эти методы служат новыми линзами, через которые мы наблюдаем за объектом. В результате мы получаем совершенно разные наблюдения, даже если целевой объект остается идентичным. Эти наблюдения порождают новые вопросы, которые, в свою очередь, могут мотивировать новые методы. Каждый раз, когда мы обходим объект по кругу, мы углубляем наше понимание и расширяем нашу концепцию; в конце концов, мы приближаемся к теоретической базе, которая может вместить все новые наблюдения. Эти круговые усилия постепенно двигают науку вперед. Однако этот прогресс может быть заметен только при наблюдении издалека.

Наблюдая один и тот же объект через различные методологические линзы, мы будем поражены тем, как по-новому он предстает перед нами. Это удивление переходит в чувство благоговения и удивления. Многие читатели моего поколения, возможно, помнят магическую силу очарования в изложении Карла Сагана (1980) о небесных системах. Я должен добавить, что иногда сами инновационные методы вызывают благоговение. Например, вспомните, как вы впервые увидели на экране своего компьютера красочную тепловую карту мозга. Наука может быть "благоговейной", как заметили Пьеркарло Вальдесоло и его коллеги (2017, стр. 215). Благоговение будет усиливаться по мере того, как метод будет неоднократно опробован и по-разному применен. Кроме того, этот трепет будет разделять все большее число исследователей в лаборатории. При дальнейшем повторении и применении метода чувство восторга может распространиться на ученых за пределами лаборатории. В конце концов, оно может охватить многих в этой области в целом. Эмоции благоговения и удивления могут разбудить воображение многих ученых. Они также вызывают внутригрупповое сотрудничество (Piff et al., 2015) и "слияние идентичностей" (Swann et al., 2012). В результате совместной работы формируется общее чувство миссии и направление движения в будущее. Когда все это произойдет, возникнет новая область исследований. В конечном счете, формирующая поле сила благоговения и удивления может даже повлиять на популярные  

представления о рассматриваемом вопросе. 

Три инновации, которые могут изменить психологическую науку 

Предшествующее обсуждение научного прогресса подводит меня к следующим вопросам: Где мы находимся сегодня в психологической науке? Какие методологические инновации расширят рамки нашего понимания человеческого разума? Какие методы могут привести в трепет и помочь нам вновь ощутить нашу миссию по углублению понимания разума? Я думаю, у каждого есть обоснованные предположения. Эти предположения могут быть разными, но я подозреваю, что три из них являются общими. 

Нейронаука. Первое, что я выберу, - это нейронаука, в широком понимании включающая не только методы визуализации мозга, такие как МРТ и электроэнцефалограмма, но и различные методы генетики, эпигенетики и нейроэндокринологии. Использование методов визуализации мозга, в частности, создало новую область когнитивной нейронауки. Однако влияние нейронауки ощущается повсюду, от клинической психологии и психологии развития до социальной психологии и психологии культуры. Ключевая идея - нейропластичность. Опыт может изменить ваш мозг (и тело), и через эти изменения он меняет то, кем вы являетесь, как вы думаете и чувствуете. Все это происходит в рамках ограничений, наложенных нашим эволюционным прошлым. Важно, однако, то, что сейчас мозг воспринимается как гораздо более открытая система, чем это было раньше. Как я уже говорил в своей последней колонке, человеческий мозг (а значит, и человеческая психология) тесно взаимосвязан с окружающей средой. Более того, теперь эмпирически возможно определить, как жизненный опыт влияет на активацию или заглушение генетических кодов, ответственных за создание сетей мозга и связей между этими сетями. Этот новый подход, основанный Майклом Меани (2001) и Стивом Коулом (2014) и многими другими, и все связанные с ним открытия способны изменить психологическую науку.  

Большие данные. С появлением сверхмощных компьютеров количество доступных данных увеличилось в геометрической прогрессии. Анализ мозговых сетей становится все более распространенным, дополняя или даже заменяя более традиционный анализ областей интереса. Геномное сканирование становится все более распространенным явлением. Нельзя забывать и о физиологических и нейроэндокринных данных. Онлайн-сбор данных с носимых устройств, таких как часы и браслеты, которые отслеживают физиологические сигналы, позволяет нам изучать связи между разумом и телом новыми способами и на невиданных ранее уровнях. Не менее важно, что аналогичное расширение наблюдается и в социальных сферах. Facebook и Twitter предоставили тонны данных для тщательного анализа. Например, автоматизированное компьютерное кодирование миллионов твитов теперь является одним из инструментов нашей науки. Методы экологической выборки опыта несут в себе потенциал для проверки теорий, скажем, эмоций в экологически достоверных условиях. Когда все эти разработки объединяются вместе, можно сделать несколько весьма инновационных вещей. Например, можно использовать носимые устройства, отслеживающие физиологические данные, для оценки эффекта экспериментальных вмешательств путем случайного отнесения моментов, соответствующих определенным критериям он-лайн (например, мгновенная частота сердечных сокращений), к экспериментальным (по сравнению с контрольными) условиям (Nahum-Shani et al., 2020). Не стоит забывать и о машинном обучении, которое стало мощным методом индуктивного рассуждения на основе данных и генерации гипотез (Sheetal et al., 2020). В целом, большие данные быстро и масштабно изменили эту область, открыв огромные возможности для всех, кто интересуется работой разума и тела в реальном мире. 

Разнообразные выборки. Последнее, возможно, не покажется многим в этой области методологической инновацией. Но это так! Проверка существующих теорий на различных выборках может сразу же поставить эти теории под сомнение. В моей карьере первоначальная неспособность воспроизвести стандартные выводы - скажем, фундаментальную ошибку атрибуции, предубеждение самосохранения или когнитивный диссонанс - в Азии всегда заставляла задуматься, что превращалось в новые исследовательские возможности (Markus & Kitayama, 1991). Теперь совершенно ясно, что в мире существует значительное психологическое разнообразие. Следовательно, теории и наблюдения, основанные на выборках WEIRD (западных, образованных, промышленных, богатых и демократических), чаще всего могут быть близорукими и, что еще хуже, этноцентричными. Для решения этой проблемы ученые традиционно используют международные опросы. Однако такие опросы должны быть дополнены экспериментальными процедурами, а также нейробиологическими, физиологическими, генетическими или эпигенетическими измерениями. В настоящее время предпринимаются некоторые многообещающие усилия (Reinecke & Gajos, 2015). Так же как изучение психологических механизмов в мозге требует тесного сотрудничества с теми, кто хорошо знает мозг (т.е. нейробиологами), изучение таких механизмов в обществе требует тесного сотрудничества с социологами, антропологами и другими социологами. Междисциплинарное оплодотворение наверняка будет способствовать дальнейшему теоретическому прогрессу и обогащению психологических теорий. 

В книге "Холм, на который мы взбираемся" Горман использовала слово "холм" в двух различных смыслах. Во-первых, в самом буквальном смысле, она имела в виду Капитолийский холм, где она стояла вместе со всеми теми, кому предстояло управлять страной. Однако в более метафорическом смысле она также говорила о борьбе людей, как в прошлом, так и в настоящем, за реализацию идеалов Америки, включая разнообразие и равенство. Это сопоставление холма, управляющего страной, и холма, на который пытались взобраться многие угнетенные, предвещало трепет, который она должна была внушить аудитории. Ее поэма расширила сознание всех слушателей, поразила их новым пониманием того, кто мы есть и, что более важно, кем мы хотим быть, и породила общее ощущение миссии на будущее.  

Я не могу не чувствовать столь же сильную надежду для нашей области. Психология так долго пыталась понять эту загадочную вещь под названием "разум". Однако сейчас доступны новые методы, и на горизонте маячат другие. Они обещают расширить сознание этой области. Когда это произойдет, они, несомненно, вызовут эмоции благоговения и удивления, которые будут широко разделяться всеми искателями истины о человеческом разуме. Методологические инновации помогут нашей науке вырасти и подняться на свой собственный холм. Эта перспектива может перестать быть просто желаемой. Она может быть в пределах нашей досягаемости. 

Перевод: Агеева Алекснадра