Почему мы смотрим фильмы

Ритуал кино добавляет привлекательности.

Поучительно рассмотреть, как религия и вера превратились в, казалось бы, светскую деятельность в современном мире. Один из способов приблизиться к этому - определить наши ритуалы, подумать о том, что люди делают ночью, в темноте, за пределами требований труда и домашней жизни. Таким образом, мы попадаем в пространство, которое мы выделяем для коллективного поведения, которое отличается от прозаической жизни. Эти священные пространства отделены от повседневного, мирского. Как писал Эмиль Дюркгейм более ста лет назад, сакральные пространства - это те места, в которых происходят мощные трансформирующие события для людей как части коллектива.

Ритуалы, как и жертвоприношение, происходят в замкнутом пространстве ритуальной арены. В этих местах действуют разные правила. Они приводят к различным способам отношения к сообществу, предкам, времени и фундаментальным представлениям о значении и значении. В этом эссе я утверждаю, что кино - такое священное пространство, и обсуждаю, как и почему оно работает так эффективно.

«Окна во времени» / Рами Габриэль

Источник: «Окна во времени» / Рами Габриэль

Фильмы и сила ритуала

Мифы и ритуалы играют центральную роль в том, как каждое общество сопоставляет, создает и увековечивает суть своих значений, ценностей, устремлений, происхождения, целей и этических черт. За последние 80 лет кино стало надежным и эффективным средством рассказывания историй. Другими словами, кино режим выдающийся для генерации участия в мифах нашего времени. Эмоциональная интенсивность ритуала, контакта с мифологией - вот что привлекает в эту встречу веру, значимость и важность.

В фильмах масштабы человеческих действий приобретают мифические масштабы. Не только по размеру, но и с точки зрения важности жеста, сюжета, персонажа, эмоций, настроек и сцен. Архетипические персонажи воплощают в жизнь тщательно проработанные сценарии, в которых сюжетные линии иллюстрируют моральные размышления, вдохновляющие повествования и драматизацию исторических событий. Тщательно подобранный диалог в фильмах настолько важен, что напоминает явное содержание диалога во сне . Фрейд, конечно, утверждал, что каждое слово, произнесенное во сне, имеет первостепенное значение, поскольку средство сновидения является визуальным, и поэтому любые слова, которые проходят через цензор, должны иметь жизненно важное значение.

Искусство кинопроизводства чрезвычайно сложно; один взгляд на титры говорит о том, что сотни людей и сотни тысяч долларов вложены в любой данный фильм. Уровни цензоров от инвесторов до редакторов и дистрибьюторских компаний (и многие другие) делают каждую сцену крайне маловероятной. По сравнению с историями всех людей в театре и людей, создавших фильм, постановка, необходимая для создания фильма, демонстрирует, что он функционирует на более высоком уровне соразмерности. Конечно, не все фильмы эффективны и достойны того, что я описываю здесь, но многие таковы - это те фильмы, к которым я применяю эти размышления.

Это также атмосфера кино, которая создает форму ритуального пространства. Кинотеатр, комната без окон, залитая тьмой, если не считать света, проникающего сквозь полупрозрачный целлулоид. Мы сидим среди незнакомцев, с которыми разделяем эмоциональные реакции на общие события. Делясь реакциями, мы разделяем и усиливаем культурную призму.

Коммунальная обстановка ритуальной арены театра сама возвышает событие. Это подтверждает нас как сообщество и строит нашу общую историю и интерпретацию реальности все дальше и дальше. Свет мерцает на экране шириной от 45 до 65 футов и высотой до 30 футов. Кино больше, чем жизнь; вот как он может представлять нам жизнь в миметическом драматическом ритуале . Мы понимаем что-то о себе, становясь другими, будучи вовлеченными в историю и выходя на другой конец в несколько иной форме.

Затем есть повествование, эстетическое очарование, переливаемое в драматическую форму. Эта дистилляция жизни в моменты, просеянные в отдельные рассказы, которые точно запоминаются. Чрезвычайно мелодраматический формат путешествия, любовного треугольника, конфликта и т. Д. Подталкивает нас к отождествлению с персонажами. Мы настроены на сочувствие . Некоторые фильмы вводят нас в сообщество персонажей, так что развитие сюжета больше всего напоминает сплетни.

Время превращается в кинематографическое состояние; для нас это побег , отпуск, портал в мир и неконтролируемую природу времени. Лиминальность пребывания вне времени в темной комнате, ничего не делая, позволяет отделиться от всего, что нас связывает. Мы свободны от разговоров, от плотного лабиринта активных взаимодействий, составляющих общественную жизнь. Здесь мы - вуайеристы, которые эмоционально участвуют, даже когда от нас ничего не просят. Режиссер делает все: посредством монтажа история соединяется воедино; через кастинг нас направляют на распознавание персонажей; благодаря освещению и звуку мы погружаемся в окружающую среду. Все, что нам нужно делать, это держать глаза и уши открытыми. Если мы уделим внимание, экран создает иллюзию четырех измерений. Он предлагает их нам; он поднимает их всех и тащит нас за собой.

Пройдя пороговое пространство ритуала кино, мы выходим из комнаты в замешательстве, чувствительные к свету и движению. Мы собираемся вместе после того, как стали частью другой реальности. Мы размышляем над тем, что видели и слышали, в группах или во внутреннем диалоге. Фильм становится частью нашей памяти ; иногда мы не понимаем, откуда взялись истории, которые мы помним, из кино или истории, которые мы слышали о людях. Мы проводим фильм через священное пространство театра и уходим с его посланиями.

Когда ритуал окончен, когда ворона и ворон молчат, мы возвращаемся друг к другу с рассказами и персонажами, воспоминаниями о событиях, которых никогда не было. Мы хотим поделиться ими дальше; мы рекомендуем фильмы, рассказываем об их достоинствах и неудачах, а также добавляем их в наши воспоминания обо всех других фильмах и историях, которые мы пережили. Миф был получен, опыт стал частью нас.

Перевод: Жаксылыкова Асара