Стандарты, определяющие единственное, но неоднозначное слово «красота», обсуждались бесчисленное количество раз.  Аспекты, приписываемые этому термину, вышли за рамки истории и различаются от места к месту.  Возможно, эталоном красоты для аристократической Европы могли быть корсеты на талии и огромные головные уборы, дихотомические более широким типам телосложения, которые применяются в наши дни.  Так что же на самом деле исторически и в настоящее время определило абсурдные стандарты красоты, по которым мы воспринимаем мир?  Популярная пословица «Красота в глазах смотрящего» выглядит безупречно на бумаге, но теоретически, как часто мы практикуем ее?

 Типичное словарное определение термина «Красивое» - «нечто, что доставляет удовольствие разуму и эстетическим ощущениям».  Таким образом, то, что мы считаем красивым, является отражением того, к чему наш мозг привык, исходя из нашего темперамента и общества, в котором мы выросли. Наша культура и то, как нас учили думать, играет решающую роль, возможно, даже больше, чем нам хотелось бы.  Признать, что мы считаем красивым, а что нет.  Это может служить причиной смены тенденций культурной красоты по мере того, как этот термин становится все более всеобъемлющим, чем когда-либо.

 Хотя историческая точность в основном сомнительна, определенные аспекты по своей сути являются фактами, которые, вероятно, укоренились в умах людей так же, как сами эти желанные недостижимые стандарты.  Нельзя сбрасывать со счетов рабство, апартеид и многие другие злые практики, поскольку они играют роль в том, как мы видим современную красоту.  Это также может служить защитой от того факта, что большинство ярлыков красоты называют европейскими стандартами и по сей день, с тех времен, когда все другие расы и типы телосложения, родственные темнокожим, были чужды якобы цивилизованным и современным мужчинам.  Из Европы.  Не только Европа приложила руку к этой архаической перспективе, поскольку китайцы популяризировали акт связывания стоп, который значительно изменяет костную структуру стоп у женщин, а в Южной Америке большое значение придается болезненному пирсингу по всему телу.

 Как и сама наука, поиски того, кто должен нести ответственность за создание этих идеалов и нравов, ведет не к ответам, а к более глубоким и трудным вопросам.  Влияние веса человека или его роста на его самооценку просто замечательно по всем отрицательным причинам.  Вес, который люди придают своей внешности, стал синонимом их внутренней уверенности и того, насколько смело они представляют себя на публике.  Возможно, мы сможем проследить карту того, кто несет ответственность за то, что лишний вес является извращением, а недостаток роста – чем-то совершенно генетическим, недостатком их внешности.  Вот почему мы можем переложить ответственность за эти мысли на культуру.  Очарование людей светлой западной кожей насильников и эксплуататоров в бывшей жертве колониализма, такой как Индия, вызывает иронию, потому что мы стремимся быть точной копией того, что мы поклялись уничтожить.

 Относительно бурного ряда событий, связанных с убийством нескольких чернокожих людей, которые привели к массовому возмущению общественности, свидетелями которого мир, не говоря уже об Америке, не стал, вероятно, с момента краха советской крепости, корпорации Unilever,  многонациональная компания, которая управляет множеством продуктов, таких как печально известный косметический крем Fair & Lovely, пообещала изменить название бренда, сделав его более инклюзивным и не вращающимся вокруг концепции справедливости.  Оглядываясь назад, можно сказать, что это перформативное изменение в капиталистическом мире, где выполнение самого минимума считается революционным.  Изменение названия при продвижении того же продукта, который концентрируется на отбеливании вашего естественного цвета кожи, очевидно, имеет большой маркетинговый охват в такой стране, как Индия, где большинство населения являются замаскированными преступниками расизма, не меньше и не больше.  Ядовитая одержимость людей здесь справедливостью привела к тому, что у многих молодых девушек неуверенность в себе и заставила их чувствовать себя неполноценными в теле, в котором они родились от природы, а реклама вышеупомянутых продуктов укрепляет мышление, что «белое желательно, а черное неблагодарно».

 Стремление к общественному стандарту явной красоты вредно как для ума, так и для тела.  Быстрый рост и наша зависимость от косметики и хирургии подтверждают современную идею изменения своего естественного «я», чтобы оно соответствовало тому, что считается идеальным типом, что, в свою очередь, глубоко укоренилось в многовековом неустойчивом мышлении.  Исследования показали наличие в косметических продуктах вредных компонентов, таких как ртуть, которые могут привести к необратимому повреждению кожи.  Считается, что искусственность этих практик улучшает наше представление о себе и избавляет от всего, чем мы являемся от рождения, будь то небольшой гребешок на носу или заметная родинка в очень заметной части вашего тела.

 В рассказе «Крысоловка» автор Сельма Лагерлоф изображает мир как крысоловку, уловку, наполненную соблазнами, и когда кто-то попадает в искушение, он застревает, не в силах найти выход.  Возможно, приманкой для ловушки с самого начала могут быть не деньги или комфорт, а признание окружающих вас людей, которого можно достичь только в том случае, если вы физически привлекательны и желанны.

 Убеждение, которое у нас есть против чего-то столь естественного и распространенного в каждом человеке, как волосы на теле, является ярким воплощением того, как нас заставляют умалять себя.  Девочки привыкли играть в куклы Барби – идеально симметричную и традиционно точную игрушечную модель желанной женщины, которая врезается в представление об идеальной женщине в сознании ребенка в развивающемся возрасте.  В конце концов, подходящий тип женственности для женщины – это идеально накрашенные ноги и тип телосложения, напоминающий песочные часы, а мужественность – это разорванные мускулы и высокий рост, который якобы источает крепкую и сильную фигуру.  Наши современные герои – это закаленные мужчины с руками более жесткими, чем железные, и нездорово худые супермодели, которым не меньше имплантатов, наполнителей и инъекций.

 С объективной точки зрения, вероятно, невозможно очистить сознание общества от этих заблуждений и причиненного им затруднительного положения, которое контролирует те самые вещи, которые заставляют людей чувствовать себя непригодными в своей собственной шкуре.  Будь то ад или разлив, мы определенно движемся в направлении инклюзивности для всех слоев людей и представляем себе среду, в которой все красивы, независимо от их вероисповедания, веса, роста или несовершенства, как больше моделей больших размеров и людей, которые этого не делают.  Вписываются в традиционное определение красоты.  Мы можем только осудить те времена, когда мы являемся непреднамеренными жертвами этих нежелательных мыслей и видим людей такими, какие они есть на самом деле, снимая дискриминационные линзы, которыми наша порочная культура учила нас смотреть на мир до сих пор.  Неправильно ли предполагать, что вместе мы прошли время в истории, когда люди, не вписывающиеся в то, что раньше считалось идеальным, не одобрялись, во время, когда мы приспосабливаем более одного типа телосложения, более одного цвета кожи, более чем один архетип того, что определяет красоту?  Вероятно, единственный прагматический вывод, к которому мы можем прийти, — это то, что красота – это то, чего не хватает слов, нечто столь же абстрактное, как любовь, боль или эйфория.  Красота – это то, что мы хотим, это то, в чем мы чувствуем себя комфортно.

Перевод: Ахметова Айкерім